ОМ Непростой журнал
Здравствуйте, друзья!
Я пишу впервые, но с моими взглядами все знакомы: я отношусь к женщинам тепло и, говоря по правде, всегда искал пути примирения. Отчасти, дело в моём характере и миролюбии; отчасти, в том, что я всегда исходил из христианских позиций, хотя и вынужден от них, к сожалению, теперь отказаться. Сильное влияние на меня оказали и мысли автора, чьи переводы я здесь публиковал. Но самую важную роль в этом, пожалуй, сыграло знакомство с женщиной, чьё мироощущение предвосхитило мои сегодняшние выводы. В какой-то мере будет справедливым сказать, что я снова представляю вашему вниманию перевод, но в этот раз не с английского языка на русский, а с женского на мужской.
Забегая вперёд, отмечу, что пришёл к выводу, что во всех наших бедах на самом деле виноваты преимущественно мужчины. Есть рациональное зерно в словах феминисток; в чём-то правы психологи, над которыми мы потешаемся — а мы с вами, как это ни странно, по-прежнему сильно заблуждаемся, и допускаем критическую, системную ошибку.
Цепочка размышлений, которая привела меня к таким выводам, была длинной и запутанной; привести её в божеский вид я пока не смог, поэтому позвольте я сразу озвучу свой тезис:
У всех проблем, о которых мы с вами говорим, есть только одна причина.
И эта причина – цивилизация. Листая Ломброзо, много внимания уделившего царившим в «примитивных», не цивилизованных народах, нравам, я заметил, что практически у всех был так или иначе решён, который волнует нас всех – секс. Разница в темпераменте мужчин и женщин компенсировалась культурой: брак часто был не настолько строг, каким его знаем мы; в той или иной форме поощрялась сексуальная свобода, существовали те или иные сексуальные обычаи, ритуалы, не табуированная проституция – да много чего.
Без сомнения, либидо женщины и в ту пору сильно уступало мужскому, но было достаточно небольшой культурной надстройки, стимуляции своего рода, чтобы мужчины тех времен не страдали от разницы в биологии полов. Сегодня ничего подобного не осталось, цивилизация оставила для женского либидо лишь один стимул – выгоду; конечно, выдающаяся из ряда вон внешность мужчины тоже способна пробудить в женщине желание, но мы говорим о культуре – а она в этом смысле опустела, и, скорее, угнетает и без того слабое женское влечение.
Началом конца, как я думаю, для нас стала Книга Бытия. Господь сотворил Адама и Еву – моногамную семью, и человек цивилизованный обязан был соответствовать. Хотя, перед парой не стояло никаких задач, в ней сразу же распределялись роли: мужчина – глава, женщина – помощник. Заметьте, источником власти одного человека над другим не был коллектив и общественный договор в той или иной форме, заключённый ради стоявших перед людьми общих целей, нет – Ева теряла свою субъектность ни с того, ни с сего, будто она вовсе и не человек – кстати, именно к такому выводу и должен прийти всякий последователь авраамической религии.
Я не стану доказывать здесь, что Книга Бытия написана Моисеем в одиночку и не богодухновенна – это увело бы нас в сторону. Для меня авторство Книги Бытия – вопрос решённый, а вам я предлагаю просто на какое-то время предположить, что я прав.
То, что моногамный брак – именно клетка, можно убедиться в моём последнем переводе TFM «В защиту патриархата», где автор цитирует профессора Стэнфордского университета, доказывающего, что человек по своим биологическим признакам – не парный вид. Хотя – sapienti sat – доказывать здесь и нечего: каждый из нас – мужчина ли, женщина ли – в своей жизни любит не единожды, и никого это не удивляет – почему же мы считаем, что брак способен изменить нашу природу?
Что касается якобы предусмотренной для женщины роли «помощницы», то нужно ли доказывать, что она не естественна для неё? Мы все – многие и не по разу – убедились, что это не так. Если фантазировать о заре человечества, то о каких-то ролях и субординации в ту пору, скорее всего, можно было говорить лишь на уровне отношений человека и коллектива, но никак не на уровне пары. Я не говорю, что в племенах не было патриархата – несомненно, был, и женщины, наверняка, не могли претендовать на роль жрецов или вождей – но не более. Вне своей роли в племени, женщина могла быть поэтессой, певицей, танцовщицей или философом – рабыней своего мужа женщину сделал Моисей и моногамный брак. С этим обвинением феминисток я не могу не согласиться – как бы ни превосходил мужчина женщину физически или интеллектуально, никакие наши отличия не могут служить достаточным основанием для того, чтобы лишать женщину свободы.
Физиологически, мужчина более способен к абстрактному мышлению: все вы знаете о половых отличиях в устройстве мозга. Оно-то и сыграло, как мне кажется, с нами злую шутку: дальнейшее логическое конструирование на посылках, сделанных Моисеем, шло преимущественно в мужских головах; мужчины же ближе всего и принимали эти концепции, жили ими, наполняли своей плотью и кровью, вплетали в культуру – а женщины… что ж, женщины в меру своих сил наверняка тоже пытались соответствовать – но сделать это им было сложней, женщины попросту не могли в должной мере оторваться от реальности. Нас это, конечно, нимало не останавливало – на фоне демонизации женщин, живущих рядом, нашими трудами вызывались к жизни мёртвые «тургеневские барышни», «жёны декабристов», санитарки, на руках выносящие с поля боя стокилограммовых мужчин, и т.п. «Если факты противоречат теории, тем хуже для фактов» – совсем не ново.
Что ж, говорить можно много, но моя мысль до смешного проста, вы наверняка её уже уловили: истинная причина наших бед – неестественные конструкции. К примеру, мужчина страдает от супружеской неверности, не давая себе отчёта в том, что моногамный брак – химера, как и мнимое право нашей собственности на чужую сексуальность. Мы вопием о том, что за неверность в современном мире не побивают камнями – но настолько ли она важна, чтобы убивать? Цена «верности» определяется моногамным браком, и теми усилиями, которые мы предпринимаем для того, чтобы воплотить эту идею в жизнь. Боль «обманутого» мужчины, конечно, вполне реальна – но это боль от несбывшихся надежд. Стоят ли иллюзии того, чтобы ради них лилась кровь? Согласитесь, что нет.
То же самое и со сверхценностью брака: момент, когда чувства оставляют одного из влюблённых, воспринимался бы нами столь драматично, если бы мы не рассматривали брак, как некую вершину в своей жизни; не убеждали бы себя в исключительности избранницы, оправдывая свой выбор и не связывали бы свою самооценку – да и всё своё «Я» – с успехом в исполнении социальных – искусственных, подчеркну – ролей мужа и отца?
Мужчина взваливает на себя адский труд кормильца семьи и социализации своих детей или детей своей женщины – всё то, что было и должно было оставаться делом сообщества, племени – и надрывает жилы. Но разве женщина виновна в этом? Нет, она лишь фигура, разыгранная цивилизацией. Виновно человеческое сообщество, устранившееся от задачи по воспроизводству самого себя, переложившее на порождённую им семью maximum maximorum своих обязанностей.
Женщина – вовсе не враг мужчины от природы. Она не рабыня, не миньон и не альтер-эго, но и не исчадие ада, приставленное к мужчине бесчеловечной Природой для того, чтобы обманом и иллюзией любви добиться от него столь желанного для неё размножения.
Враг мужчин – да и человека вообще – безжизненная культура, глухая к нашим нуждам. И если мы не в силах остановить бег цивилизации, то всё же мы – единственные и полноправные хозяева наших иллюзий, годящихся на самом деле лишь на то, чтобы отравлять нашу жизнь.
Всякий, конечно, вправе лелеять мизогинию, доставшуюся в наследство от косноязычного Моисея и презирать женщину за то, что она – не мужчина; каждый волен дрожать над карточным домиком обветшавших институтов, крича от боли всякий раз, когда творение наших рук рушится от дуновения ветерка – но ей-богу, в мире полным-полно других дел.
Источник: masculist.ru
